1 вариант: ействительно, Хлестаков и не старался выдать себя за важное лицо. Городских чиновников ввело в заблуждение чистосердечие Хлестакова. Пожалуй, опытный мошенник вряд ли сумел бы провести городничего, который превзойдет в мастерстве обмана любого афериста, так как он «мошенников из мошенников обманывал». Внезапно его судьба меняется: городские чиновники принимают его за важную особу, а именно — ревизора. Неожиданно для самого себя Хлестаков превращается в значительную персону и попадает в дом к главному человеку в городе — городничему. А между тем, Хлестаков готов был уже к тому, что его отправят в тюрьму за то, что он задолжал в гостинице, а тут такая внезапная перемена! Но удивительно то, что Хлестаков не особенно задумывается, почему его положение так круто изменяется — он просто не умеет думать, а движется по воле случая, используя благоприятный момент, что называется, по максимуму. Оказавшись в доме городничего изрядно «приняв на грудь» и завидев дам — Анну Андреевну и Марью Антоновну, — решает «пустить пыль в глаза» ., Хлестаков начинает хвастаться. Рисуясь перед ними, он рассказывает небылицы о своем важном положении в Петербурге, и, что самое интересное, он сам верит в них. Он приписывает себе литературные и музыкальные произведения, которые в силу «легкости необыкновенной в мыслях», якобы, «в один вечер, кажется, написал, всех изумил». И даже не смущается, когда Марья Антоновна практически уличает его во лжи. Хлестаков ведет себя подло — волочится за двумя женщинами одновременно, при том эти женщины — мать и дочь. Но вскоре язык отказывается служить порядочно захмелевшему столичному гостю, и Хлестаков с помощью городничего отправляется «отдохнуть» . 2 ВАРИАНТ: Совершенно освоился со своим положением, считает, что любезность чиновников, их почтительная услужливость объясняются его личными достоинствами. Он принимает знаки внимания благосклонно.) В «Предуведомлении для господ актеров» читаем: «Обрываемый и обрезываемый доселе во всем, даже и в замашке пройтись козырем по Невскому проспекту, он почувствовал простор и вдруг развернулся неожиданно для самого себя… он разговорился, никак не зная в начале разговора, куда пойдет его речь. Темы для разговоров ему кладут выведывающие. Они сами как бы кладут ему все в рот и создают разговор». Но вот Хлестаков усажен в кресло, в котором он чувствует себя более прочно.
