В интеллектуальной обстановке 30-40-х гг. XIX века практически вся умственнаяжизнь, все, что еще могла думать и иметь свое собственное мнение, былосконцентрировано в тесных кружках, салонах. Из наиболее известных кружковтого времени можно упомянуть те, которые группировались вокруг Станкевича иГерцена, а наиболее посещаемые салоны – А. П. Елагиной и Свербеевых. В своихвоспоминаниях Чичерин называл кружки «легкими, которыми в то время могладышать сдавленная со всех сторон русская мысль». В атмосфере дискуссий ибесконечных споров, истинный смысл которых очень редко мог быть представленширокой публике (исключение – «Философические письма» Чаадаева), возникалисовершенно новые, рожденные интенсивной в то время деятельностьюсамосознания, идеи. Главными вопросами были: кто мы, откуда, какова наша рольи предназначение в истории и каким будет или должно быть будущее России. Вэтом смысле следует особо отметить роль Чаадаева, который смог (иногда впарадоксальной форме) сформулировать ряд проблем, впоследствии получившихсвое развитие в идеологии и западничества и славянофильства. Те, кого мысегодня называем «западниками» и «славянофилами», были объединены чувствомнедовольства существующим режимом, и все их помыслы были направлены к поискупутей, которые могли бы привести к исправлению ненормального положения вещейв России. В этом смысле и те и другие были в оппозиции к русскойсамодержавной политике. Что же касается их теоретических взглядов, то привнимательном их рассмотрении можно прийти к выводу, что между ними былобольше сходства, нежели различий. И те и другие признали факт своеобразиярусской истории, ее неадекватности истории западноевропейской. В отношении кпрошлому, в восприятии настоящего они были солидарны. Что же касаетсябудущего, то здесь их пути расходились.
